§8 — Скромность и святость

(Источник на иврите ниже)

Скромность правильная и скромность негодная приходят  из одного источника; также и гордость, в двух ее разновидностях.
Святость поднимает душу к восприятию ценности величия Света Бесконечного(Эйн Соф), и таким образом приходит сразу внутреннее уменьшение в глубине души, и, соответственно этому — внутреннее величие, из общего величия бытия, и из высоты его Источника.
Грубое погружение в материальность приводит к тому, что восприятие ценности святости становится далёким, и мысль слабеет, и не может подняться к тем высотам, откуда открывается высший свет во всем богатстве его оттенков, свет, излучающий внутреннее блаженство, источник всего морального блага общества и надёжной индивидуальности человека. И поскольку светоч, источник величия, скрывается, все сущее мало и обесцененно; и тут же приходит замутненная приниженность, следствие негодной гордости, и, вместе с тем, ее причина. И из-за ничтожности, источника уменьшения, приходящего из неоцененной ценности величия Эйн Соф, приходит в сердце скрытая гордыня, и она порождает ту самую мутную жизнь высокомерия духа, когда возносятся злодеи. И, как правило, она (гордость) проявляется именно там, где ее порождения — качества и деяния порочные, и скрывается в подобающем месте, там где она может привести к добрым и моральным делам. И даже если иногда она становится причиной добрых дел, это не стоит того ущерба — помутнения духа, когда к основе души привиты эти негодные гордость и скромность, источник которой — ужасный мрак забвения Вс-вышнего.

§9 — Обманчивая гордость и скромность праведности

Гордость загрязненная лжива; ведь она происходит из источника двойной лжи: ложь основная — забвение величия Эйн Софа, Бесконечного; и ложь вторичная — если все обесценено и сведено к нулю, откуда возьмется величие и подлинность отдельной (личности)?
Скромность же включает истинную гордость и праведное смирение. Память о Бесконечном Свете крепнет и оттеняет ничтожность отдельного человека, а также ничтожность всего мирового бытия по отношению к их Высшему Источнику.
Из этой скромности вытекает радость: при мысли о важности творения, основа которого настолько велика и значима, что ценность ее озаряет все сущее.
В Боге прославится душа моя; услышат скромные — и возрадуются!

§4 — Благородная скромность

Скромность, суть которой раскрывается в книге «Обязанности сердец» в разделе «Смирение», есть подчинение человека Б-гу.
Это качество связано с мудростью и постижением, расторопностью в практической жизни, ясностью сознания и выверенностью личных качеств и свойств.
Как легко может это смирение  замениться всем известной презренной животной приниженностью, со всей ее запущенностью, небрежением, праздностью и ничтожеством! Лишь в той мере, в которой возрастает представление человека о величии Бога, насколько отделяется от образа любого достижения и величия, которое можно найти в пределах сотворенного, настолько же отделяется у него это смирение от всякого другого подчинения и приниженности. И тогда оно украшается благородством и душевной тонкостью, и препоясывает своего обладателя тем мужеством жизни, которым отличаются величайшие из великих представителей человечества, люди высшей пробы.

הענוה והקדשה
ח
הענוה הכשרה, והפסולה, ממקור אחד הן באות, וכן הגאוה בשני גוניה. הקדושה מנשאת את הנשמה
להשערת הגודל של אור אין סוף, ובזה באה מיד ההקטנה הפנימית, בתוכיות הנשמה, ולעומת זה גדולה
פנימית, מתוך הגודל הכללי של ההויה, ומתוך עליוניות מקורה. השיקוע הגס של החמרנות גורם ריחוק
השערת הקודש, והמחשבה מתחלשת ואינה יכולה לעלות לאותם המרומים, שמהם מתגלה האור העליון
בגוניו העשירים, המשפיע עונג פנימי ומקור כל טוב מוסרי חברותי, ועצמיות אישית בטוחה. וכיון שמאור
מקור הגודל מסתתר, הרי כל היש הוא קטן ובלתי מעורך, ומיד באה השפלות העכורה. תוצאתה של
הגאוה הפסולה וסבתה ביחד. ומתוך אפסיות מקור ההתקטנות לעומת ערך בלתי מעורך של גודל אין סוף
מתהוה גדלנות סמויה בתוך הלב שהיא מחוללת את אותם החיים העכורים של גאות הרוח, אשר לגאות
רשעים, שע»פ רוב היא מתגלה דוקא במקום שתוצאותיה הן מדות ומעשים נשחתים, ומתעלמת היא
במקום הנאות, שהיא יכולה לגרום מעשים טובים ומוסריים. ואם גם לפעמים תגרום מעשים טובים אין
הריוח שוה בנזק עצמיות העכירה הרוחנית, שהיסוד הנפשי המורכב מתוך גאוה וענוה פסולה כזאת,
שמקורה הוא החושך האיום, של שכחת ד,’ נערך בו.

הגאוה השקרנית וענות הצדק
ט
הגאוה המזוהמת היא שקרנית, שהרי היא באה ממקור השקר הכפול, שקר יסודי, משכחת גודל אין סוף,
ושקר ענפי, שאחרי שהכל מתקטן ונאפס, איפה הוא הגודל והישות של הפרט. והענוה כוללת גאות אמת
וענות צדק. הזכרון באור אין סוף, המתגבר, מבליט את האפסיות הפרטית, ואת האפסיות של כל היש
העולמי, לגבי מקורו העליון. ומתוך אותה הענוה באה השמחה על ידי מחשבת החשיבות של היש, שבסיסו
כ»כ חשוב וגדול, וממילא ערכו מזריח על הכל. בד’ תתהלל נפשי, ישמעו ענוים וישמחו.

הענוה האצילית
ד
הענוה, שתוכנה מתואר בחובת הלבבות בשער הכניעה, שקראה הכניעה, ביחודה ובירורה, כניעת האדם
לאלהים, היא מקושרת עם החכמה, ההשגה וזירוז החיים והמפעלים, בהירות הדעת וזיקוק התכונות
והמדות. כמה עלולה היא כניעה זו להתחלף באותה השפלות המגונה הבהמית, אם כל עזבון וכל התרשלות
ובטלה. רק באותה המדה שהרוממות האלהית מתגדלת בציורו הקבוע של האדם, וכמה שהיא מתבדלת
אצלו מכל שיגוב ורוממות שאפשר להמצא בכל גבול נוצר, ככה מתבדלת הכניעה הזאת מכל כניעה
ושפלות, והיא מתעטרת באצילות ועדינות הנפש, ומאזרת את בעליה את אותה גבורת החיים, שהגדולים
שבגדולי האנושיות, אנשי המופת העליונים, מצוינים בהם.

§11 — Святая гордость — источник скромности

(Источник на иврите ниже)

Мы гордимся Всевышним, Б-гом великим, (который назван в Торе) “мечом гордости нашей”; гордимся вместе со всеми мирами, со всеми созданиями. Ведь все мы творения Б-га Живого, все мы связаны в Свете совершенной высшей жизни, ибо в конце все будет связано вместе с жизнью всего. Как велик прекрасный отблеск Источника жизни миров, изливающийся потоком на все сущее.
Гордимся мы гордостью Б-га.
Гордость Б-га это источник скромности, источник мира, огонь, пожирающий и истребляющий всякое загрязнение грубости и разделения, всякой нечистоты идеи, всякой слабости и отупения. “Свет Б-га воссиял нам, сила и ликование — Б-г — был мне спасением”.

§12 — Смирение и чистая мораль

Призывающие искать таких идеалов духа в постижении мира, в которых нет смирения, чтобы человек был полон мужества, и через это приходящие к неверию, совершают ошибку в плане моральном. Ведь без смирения человек не устоит против одолевающих его дурных наклонностей, которые питаются его же духовной силой.
И именно с помощью смирения перед Всевышним, Который есть источник святого совершенства и блага, смиряется зло, и чистая мораль получает возможность перейти из потенциального состояния в действие.
Однако, если человек действительно уже очистил всю свою сущность, настолько, что нет в нем примеси зла, тогда он находит в величии Б-га только величие и славу; и такой страх венчает его достоинством и великолепием, и вселяет в его душу гордость, которой нет никакого сравнения с проявлениями души без влияния высшей Б-жественной святости.

הגאוה הקדושה מקור הענוה
יא
שורש הגאוה הוא בקדושה גדולה, היא הגאוה הקדושה. מתגאים אנו בד,’ באלהים הגדול חרב גאותנו,
מתגאים אנו ביחד עם כל העולמים, עם כל היצורים, כי כולנו יצורי אלהים חיים אנו, כולנו הננו קשורים
באור החיים השלמים העליונים, כי סוף הכל להאגד בחיי כל. מה רבה היא ההארה המפוארת של מקור
חיי העולמים, ההולכת ושוטפת על הכל. מתגאים אנו בגאות ד’. גאות ד’ היא מקור הענוה, מקור השלום,
אש אוכלה המכלה את כל הזוהמא של גסות והפרדה. של כל טומאת רעיון, של כל חולשה וטמטום, אור ד’
ויאר לנו, עזי וזמרת יה ויהי לי לישועה.

הכניעה והמוסר הטהור
יב
האומרים לבקש ציורי רוח כאלה בהשגת העולם, שאין עמם הכנעה, כדי שיהיה האדם מלא גבורה,
שמזה באים הם לידי כפירה, הם טועים טעות מוסרית.
שבלא הכנעה לא יעמוד האדם בפני נטיותיו הרעות, האוכלות את כחו הרוחני, שהן מתגברות בו.
ודוקא ע»י הכנעה מלפני ד,’ שהוא המקור של שלמות הקדושה והטוב, נכנע הרע,
ואפשר למוסר טהור לצאת מן הכח אל הפועל.
אמנם אם באמת כבר טהר האדם את כל עצמיותו, עד שאין בו תערובות רע,
אז איננו מוצא בגדולת ד’ כ»א גדולה ויקר, ויראה כזאת, המעטרתו כבוד והוד,
ומרהבת את נשמתו שאין לה שום דוגמא בכחות הנפש, בלא שפעת הקדושה האלהית העליונה.

Стремление морали святости

(Источник на иврите ниже)

Предел стремления в жизни — святость. Святость это высшая сфера, в которой нет ничего от слабости, присущей  морали.
Святость вовсе не воюет против любви к себе, запечатлённой в глубине души всего живого; напротив, она утверждает человека на такой высоте, где, чем больше он любит себя, тем больше распространяется добро, которое в нём, на всех: на всё его окружение, на весь мир и на всё бытие.
Природа общества такова, что в нём никоим образом не допустима наклонность к ослаблению любви к себе; а если такое случится, то не принесёт ничего, кроме разрушения морали, и внутреннего всепожирающего разложения.
Поэтому абсолютно невозможно требовать, чтобы был в мире народ моральный, но только народ святой.
Народ, который, при всяком его усилении, при всяком возвышении собственной ценности, как внутри, так и снаружи,   возвысит и усилит так же свет и добро в мире.
И получается, что концентрат добра, заключённый в морали, уже содержится в святости в образе более совершенном, прекрасном и утончённом.

מגמת מוסר הקודש
יב
המגמה האחרונה בחיים היא הקדושה. הקדושה היא חטיבה עליונה, שאין בה כלום מהחולשה
שבמוסר. הקדושה אינה נלחמת כלל נגד האהבה העצמית, הטבועה עמוק במעמקי נפש כל חי, אלא שהיא
מעמידה את האדם בצורה עליונה כזאת, שכל מה שיותר יהיה אוהב את עצמו, ככה יתפשט הטוב שבו על
הכל, על כל הסביבה, על כל העולם, על כל ההויה. אין בתכונה של קבוץ צבורי בשום אופן אפשרות
לנטיה של החלשת האהבה העצמית, ואיננה בה כי אם הירוס מוסרי, אם יזדמן, ורקבון פנימי, האוכל
כל. על כן אי אפשר כלל לדרוש שיהיה בעולם עם מוסרי, כי אם עם קדוש, עם שכל מה שיגביר את עצמו,
כל מה שירומם את ערכו בפנים ובחוץ, כן ירומם ויגביר את האור והטוב בעולם. ונמצא שתמצית הטוב
שבמוסר כלולה היא כבר בהקדושה, בצורה יותר מפוארה, יפה ומענגת.

Поднятие общественной морали к святости

(Источник на иврите ниже)

Мораль это прихожая, а святость — парадный зал.
Когда отдельные (люди) занимаются моральным самоочищением,
возвышается общество, чтобы быть святым.
Общественная мораль стряхивает с себя пыль пустого морализаторства,
и облекается, собрав искры морали, которая в отдельных людях,
в отсвет могучей силы святости, которая достигает высот,
благодаря углублению именно в любовь к себе.
И напротив, когда отдельные (люди) оставляют моральную чистоту,
факел народной души меркнет от качества нечистоты;
и появляется ужасный монстр — народ, отягощённый преступлением;
хуже всякого лютого зверя, отвратительнее всякой мерзкой твари.
Народ, собрание которого не имеет силы подняться к святости,
не способен со стороны общей души
дать своим сынам влияние для морального очищения.
Только народ, в глубинном духовном стержне которого сокрыто качество святости,
только он помогает своим сынам быть морально чистыми, настолько,
что и отдельная личность поднимается к вершинам святости.

התעלות המוסר הצבורי לקדש
יג
המוסר הוא הפרוזדור, והקדושה הטרקלין.
כשהפרטים מכשירים את עצמם בהטהרה של המוסר, מתעלה הקיבוץ, הכלל, להיות קדוש.
המוסר הצבורי כבר הוא מנער מעליו את האבק של הדימגוגיה שבמוסר,
ועוטה הוא, על ידי ההתקבצות של ניצוצי המוסר שבפרטיו,
את האורה של גבורת הקדושה, שהיא מתעלה על ידי ההעמקה דוקא בהאהבה העצמית.
ולהיפך כשהפרטים עוזבים את הטהרה המוסרית,
האבוקה הנפשית הצבורית מתכנסת בתכונה של טומאה,
ומתגלה מפלצת איומה של עם כבד עון, הרע מכל חיה רעה, ומנוול מכל בריה משוקצת.
האומה שאין בכח כללותה להתרומם אל הקדושה,
איננה יכולה מצד נשמתה הכללית לתן לבניה השפעה לטהרת המוסר.
רק האומה, שתכונת הקדושה מונחת בסתר גזעה הרוחני,
היא מסייעת את בניה להיות טהורים במוסר, עד אשר ירומם גם הפרט אל מרום הקדושה.
.

Орот а тшува
Глава восьмая
Источники Тшувы в общем бытии мироздания и в высших духовных сферах.

(Источник на иврите ниже)

1

Боль, которую чувствуют при начальных проблесках идеи тшувы, происходит от разрывов.  Ведь  плохие части души, которые не могут быть исправлены всё время, пока они составляют с ней единое органичное целое, портят всю душу и наносят ей ущерб;  но, благодаря  тшуве, они уходят, отрываются и искореняются из основы души, как она есть в своей сути. А каждый разрыв приносит боль, подобно боли от ампутации испорченных органов и отсечения их в медицинских целях. И это — страдания наиболее внутренние, благодаря которым человек выходит на свободу из тёмного рабства своих грехов, низменных  наклонностей и их горьких последствий. “(это мы учим), как логическое следствие (того, что сказано) про зуб и глаз: что раб выходит из-за них на свободу”; “счастлив муж, которого накажешь Ты, Бог, и из Торы Твоей научишь его,” — “не читай: научишь его, читай: научишь нас. Этой вещи (идее) из Торы Твоей Ты нас научил”.

2

(О) великих муках, которые охватывают душу при мысли о тшуве: несмотря на то, что кажется иногда, будто бы они происходят из страха перед наказанием, внутреннее содержание их — собственное жгучее страдание души , из-за того, что грех причиняет ей боль, так как он противен её природе, — и сами эти муки очищают её. И человек, познавший на опыте сокровище, лежащее в глубине этих страданий, принимает их с совершенной любовью, и его сознание успокаивается на них. И тогда он поднимается  на многие ступени, и учеба его становится успешной, и его внутренний характер совершенствуется, и следы, которые оставили на нём прегрешения, стираются, и они же превращаются в добрые знаки, в которых проявляется величие его души.

3

Каждый грех огорчает сердце, так как разрушает единство между частной личностью и всем сущим; и исцеляется человек только с помощью тшувы, благодаря которой он получает свыше осознание своего идеального места в мироздании, и, таким образом, возвращается к нему восприятие всеобщего равновесия и способность соответствовать естественному течению жизни: ”и вернулся, и исцелил его”. Однако, основа страдания — не  от  греха, как такового, но из основания греха и из содержания душевных процессов,  противных (естественному) порядку существования, который присутствует с момента Творения во всём существующем, великолепно объединяя и направляя к общей цели.

И поэтому те, чьи души дурны в основании, и корень всех грехов заложен в их воззрениях, стремлениях и в свойстве их сердец, — вот, они смотрят на всё дурным глазом, и  мир видится им в таком беспредельно чёрном цвете! Они — те, что постоянно ропщут на мир и на жизнь, мрачные пессимисты, глумление которых над бытием — суть насмешка глупца, не способного понять, что “добр Господь ко всем”.

א.

הַמַּכְאוֹב, שֶׁמַּרְגִּישִׁים בְּרַעְיוֹן הַתְּשׁוּבָה, בְּרֵאשִׁית זְרִיחָתוֹ, הוּא בָּא מִפְּנֵי הַנִּתּוּקִים, שֶׁחֶלְקֵי הַנֶּפֶשׁ הָרָעִים, שֶׁאֵין לָהֶם תָּקָּנָה כָּל זְמַן שֶׁהֵם מְחֻבָּרִים בַּחֲטִיבָה אַחַת בָּאוֹרְגָּנִיּוּת הַנַּפְשִׁית, מְקַלְקְלִים אֶת כָּל הַנֶּפֶשׁ וּפוֹגְמִים אוֹתָהּ, וְעַל יְדֵי הַתְּשׁוּבָה הֵם הוֹלְכִים וְנִתָּקִים וְנֶעֱקָרִים, מֵעַצְמִיּוּת הַנֶּפֶשׁ הַיְסוֹדִית בְּעִקָּרָהּ. וְכָל נִתּוּק מֵבִיא כְּאֵב, כַּכְּאֵב שֶׁל עֲקִירַת אֵבָרִים הַמְקֻלְקָלִים וּכְרִיתָתָם מִטַּעַם הָרְפוּאָה. וְאֵלּוּ הֵם הַיִּסּוּרִים הַיּוֹתֵר פְּנִימִיִּים, שֶׁעַל יָדָם וּבָהֶם הָאָדָם יוֹצֵא לְחֵרוּת מֵהָעַבְדוּת הַחֲשׁוּכָה שֶׁל חֲטָאָיו וּנְטִיּוֹתָיו הַשְּׁפָלוֹת וְתוֹצְאוֹתֵיהֶם הַמָּרוֹת. «מִקַּל וָחֹמֶר מִשֵּׁן וָעַין שֶׁעֶבֶד יוֹצֵא בָּהֶן לְחֵרוּת», «אַשְׁרֵי הַגֶּבֶר אֲשֶׁר תְּיַסְּרֶנּוּ יָּהּ וּמִתּוֹרָתְךָ תְלַמְּדֶנּוּ» — «אַל תִּקְרֵא תְּלַמְּדֶנוּ אֶלָּא תְּלַמְּדֵנוּ, דָּבָר זֶה מִתּוֹרָתְךָ לִמַּדְתָּנוּ».

ב.

הַמֵּכְאוֹבִים הַגְּדוֹלִים, הַתּוֹקְפִים אֶת הַנֶּפֶשׁ עַל יְדֵי רַעְיוֹן הַתְּשׁוּבָה, אַף עַל פִּי שֶׁלִּפְעָמִים נִרְאִים הֵם כְּאִלּוּ הֵם בָּאִים מִצַּד יִרְאַת הָעֹנֶשׁ, אֵין הַתֹּכֶן הַפְּנִימִי שֶׁלָּהֶם כִּי אִם יִסּוּרִים עַצְמִיִּים, שֶׁהַנְּשָׁמָה נִכְוֵית בָּהֶם מִפְּנֵי שֶׁהַחֵטְא מַכְאִיב אוֹתָהּ, שֶׁהוּא נֶגֶד כָּל תְּנָאֵי חַיֶּיהָ, וְאֵלֶּה הַיִּסּוּרִים בְּעַצְמָם הֵם מְמָרְקִים אוֹתָהּ. וְהָאָדָם הַמַּכִּיר בְּהַכָּרָה פְּנִימִית אֶת הָאוֹצָר הַטּוֹב, הַמֻּנָּח בְּתוֹכִיּוּתָם שֶׁל יִסּוּרִים אֵלּוּ, הוּא מְקַבֵּל אוֹתָם בְּאַהֲבָה גְּמוּרָה וְדַעְתּוֹ מִתְיַשֶּׁבֶת בָּהֶם, וּבָזֶה עוֹלֶה הוּא בְּמַעֲלוֹת רַבּוֹת, וְתַלְמוּדוֹ מִתְקַיֵּם בְּיָדוֹ, וְאָפְיוֹ הַפְּנִימִי מִשְׁתַּלֵּם, וְהָרְשָׁמִים שֶׁעָשׂוּ עָלָיו עֲווֹנוֹתָיו נִמְחָקִים, וְהֵם מִתְהַפְּכִים לְסִימָנִים טוֹבִים, שֶׁהוֹד נִשְׁמָתִי בּוֹלֵט מֵהֶם.

ג.

כָּל חֵטְא מַדְאִיב אֶת הַלֵּב, מִפְּנֵי שֶׁהוּא סוֹתֵר אֶת הָאַחְדוּת שֶׁבֵּין הָאִישִׁיּוּת הַפְּרָטִית עִם כָּל הַהֲוָיָה כֻּלָּהּ, וּמִתְרַפֵּא הוּא רַק עַל יְדֵי תְּשׁוּבָה, שֶׁזּוֹרֵחַ עָלָיו בָּהּ אוֹר הַשֶּׁפַע הָעֶלְיוֹן שֶׁל הָאִידֵאָלִיּוּת אֲשֶׁר לַהֲוָיַת הַמְּצִיאוּת, וּבָזֶה חוֹזֶרֶת הַהַשְׁוָיָה הַכְּלָלִית וְהַהַתְאָמָה לְהַהֲוָיָה לְהוֹפִיעַ בְּתוֹכוֹ, וְשָׁב וְרָפָא לוֹ. אָמְנָם יְסוֹד הַצַּעַר אֵינֶנּוּ מֵעֶצֶם הַחֵטְא בִּלְבַדּוֹ כִּי אִם מִיסוֹדוֹ שֶׁל הַחֵטְא וּמִתֹּכֶן מַהֲלַךְ הַנֶּפֶשׁ, שֶׁנַּעֲשָׂה הָפוּךְ מִסֵּדֶר הַיֵּשׁוּת, הַזּוֹרַחַת בָּאוֹר הַיָּשָׁר הָאֱלֹהִי בְּכָל הַמָּצוּי הַמְאֻרְגָּן בְּאַחְדוּת וְכִוּוּן מְעֻלֶּה. וּמִפְּנֵי זֶה, אוֹתָם אֲשֶׁר נַפְשָׁם רָעָה מִיְסוֹדָהּ, וְשֹׁרֶשׁ הַחֲטָאִים כֻּלָּם מֻנָּח בְּדֵעוֹתֵיהֶם, בִּשְׁאִיפָתָם וּתְכוּנַת לְבָבָם, הִנָּם רָעֵי-הָעַיִן אֲשֶׁר הָעוֹלָם כֻּלּוֹ נִרְאֶה לָהֶם בְּצֶּבַע כָּל כָּךְ שָׁחֹר עַד אֵין תַּכְלִית. הֵם הֵם הַמִּתְרַעֲמִים עַל הָעוֹלָם וְעַל הַחַיִּים, בַּעֲלֵי עֲצִיבוּ דִּטְחוֹל, אֲשֶׁר לַעֲגָם מִכָּל הַהֲוָיָה הוּא שְׂחוֹק הַכְּסִיל, אֲשֶׁר לֹא יֵדַע לְהָבִין כִּי «טוֹב ד’ לַכֹּל».