Орот а Тшува
Введение
Уже давно в душе моей идет война, сильное желание побуждает меня говорить о тшуве, и лишь на ней сосредоточены все мои помыслы. Тшува является одной из наиболее важных тем в Торе и в жизни, на ней основаны все надежды личности и общества; она — заповедь Всевышнего, которая, с одной стороны, легче легкого: ведь даже мимолётная мысль о тшуве уже тшува; но, с другой стороны, столь тяжела она, что ещё не была реализована полностью в мире и в жизни.
Вот, я нахожу в себе склонность думать и говорить постоянно лишь о ней. Много написано в Торе, у Пророков и у Мудрецов по её поводу, однако, для нашего поколения она ещё не понятна и требует прояснения （ברור）. Литература, рыщущая по всем углам, где можно найти поэзию и жизнь, совершенно не проникла внутрь этой дивной сокровищницы жизни — сокровищницы тшувы. В самом деле, не начала вовсе интересоваться ею, познавать её свойства и ценность, хотя бы с поэтической стороны её, бесконечно привлекательной; и уж тем более не ударила палец о палец в плане практическом, особенно применительно к новым ситуациям нашей современной жизни.
Я испытываю сильнейшую внутреннюю потребность говорить о тшуве, и сам же обжигаюсь от мысли: подхожу ли я для того, чтобы говорить о ней? Писали об этом великие люди прошлых поколений, пророки и мудрецы, самые непорочные; величайшие из благочестивых — и как смогу я присоединится к ним? — Однако, никакая слабость в мире не сможет освободить меня от внутреннего призвания; обязан я говорить о тшуве, — именно о её литературной и практической стороне — ради понимания её содержания в нашем поколении, ради воплощения её в жизнь, частную и общую. *
* Спасибо Владимиру Шахновичу, благодаря которому у нас есть ивритский текст с огласовками.
זֶה כַמָּה אֲנִי נִלְחָם מִלְחָמָה פְּנִימִית וְרוּחַ חֲזָקָה דּוֹחֶפֶת אוֹתִי לְדַבֵּר עַל דְּבַר הַתְּשׁוּבָה, וְכָל רַעְיוֹנוֹתַי רַק בָּהּ הֵם מְרֻכָּזִים. הַתְּשׁוּבָה הִיא תּוֹפֶסֶת אֶת הַחֵלֶק הַיּוֹתֵר גָּדוֹל בַּתּוֹרָה וּבַחַיִּים, עָלֶיהָ בְּנוּיוֹת כָּל הַתִּקְווֹת הָאִישִׁיּוֹת וְהַצִּבּוּרִיּוֹת, הִיא מִצְוַת ד’ שֶׁהִיא מִצַּד אֶחָד קַלָּה שבקלות, שֶׁהֲרֵי הִרְהוּר תְּשׁוּבָה הוּא כְּבָר תְּשׁוּבָה, וּמִצַּד אֶחָד הֲרֵי הִיא קָשָׁה, שֶׁלֹּא יָצְאָה עֲדַיִן אֶל הַפֹּעַל בִּמְלוֹאָהּ בָּעוֹלָם וּבַחַיִּים.
הִנְנִי מוֹצֵא אֶת עַצְמִי נוֹטֶה לַחְשֹׁב וּלְדַבֵּר תָּמִיד רַק עַל אוֹדוֹתָהּ. הַרְבֵּה כָּתוּב בַּתּוֹרָה, בַּנְּבִיאִים וּבְדִבְרֵי חֲכָמִים עַל אוֹדוֹתָהּ, וּלְדוֹרֵנוּ עֲדַיִן הַדְּבָרִים סְתוּמִים וּצְרִיכִים בֵּרוּר. הַסִּפְרוּת, הַמְשׁוֹטֶטֶת בְּכָל הַזָּוִיּוֹת שֶׁיֵּשׁ שָׁם שִׁירָה וְחַיִּים, לֹא חָדְרָה כְּלָל לְתוֹךְ אוֹצַר הַחַיִּים הַנִּפְלָא הַזֶּה, אוֹצַר הַתְּשׁוּבָה. בֶּאֱמֶת, לֹא הִתְחִילָה כְּלָל לְהִתְעַנְיֵן בּוֹ, לָדַעַת אֶת תְּכוּנָתוֹ וְעֶרְכּוֹ, אֲפִלּוּ מִצִּדּוֹ הַפִּיּוּטִי, שֶׁהוּא מְלַבֵּב לְאֵין חֵקֶר, וְקַל וָחֹמֶר שֶׁלֹּא נָקְפָה אֶצְבַּע עֲדַיִן עַל דְּבַר צִדּוֹ הַמַּעֲשִׂי, בְּיִחוּד בַּמֶּה שֶׁנּוֹגֵעַ לְמַצְּבֵי הַחַיִּים הַחֲדָשִׁים שֶׁלָּנוּ.
אָנֹכִי הִנְנִי נִדְחָף מֵעַצְמוּתִי הַפְּנִימִית לְדַבֵּר עַל דְּבַר הַתְּשׁוּבָה. וְהִנְנִי נִסְלָד בְּעַצְמִי מִמַּחֲשַׁבְתִּי, הֲרָאוּי אָנֹכִי לְדַבֵּר עַל דְּבַר הַתְּשׁוּבָה? כָּתְבוּ עַל דְּבַר הַתְּשׁוּבָה גְּדוֹלֵי הַדּוֹרוֹת שֶׁעָבְרוּ, הַנְּבִיאִים וְהַחֲכָמִים הַיּוֹתֵר טְהוֹרִים, הַחֲסִידִים הַיּוֹתֵר גְּדוֹלִים, וְאֵיךְ אוּכַל אָנֹכִי לְהִתְיַצֵּב בִּקְהָלָם? אֲבָל לֹא תּוּכַל כָּל חֻלְשָׁה בָּעוֹלָם לְפָטְרֵנִי מִתְּבִיעָתִי הַפְּנִימִית, מֻכְרָח אֲנִי לְדַבֵּר עַל דְּבַר הַתְּשׁוּבָה, וְדַוְקָא בְּצִדָּהּ הַסִּפְרוּתִי וְהַמַּעֲשִׂי, לַהֲבָנַת הַתֹּכֶן שֶׁלָּהּ בְּדוֹרֵנוּ, וּלְהַגְשָׁמָתָהּ בַּחַיִּים, בְּחַיֵּי הַפְּרָט וּבְחַיֵּי הַכְּלָל.