Кто прав, хасиды или литваки? Как правильно себя ощущать по отношению ко Всевышнему?

См. иврит.

Природа вещей такова, что привычное мировоззрение, то самое сосредоточение (на) Б-жественном, проистекающее из идеологии монотеизма, которое наиболее распространено среди верующих,- это мировоззрение причиняет порой грусть и душевную слабость, приходящие, когда человек представляет себе, что он — создание ограниченное, далекое от Б-жественного совершенства, сияющего в свете великолепия своей мощи. И особенно слабость пробуждается, когда выделяются, подчеркиваются моральные несовершенства человека, при сравнении между положением человека и Б-жественным совершенством, в аспекте праведности и морали. Однако, эта слабость может уменьшиться, в той мере, в которой человек находит себя крепким и устойчивым в отношении морали, действий и личных качеств. Но все же, слабость не проходит полностью, из-за постоянного непроизвольного  противопоставления никчемного легкомыслия человека и Б-жественного величия, ошеломляющего беспредельным могуществом самый широкий ум.

Менее такого мировоззрения, давит на человека мировоззрение монотеистическое, склоняющееся в сторону пантеизма, очищенного от всех примесей (панентеизм), многие части которого выделяются в идеологической основе нового хасидизма, (провозгласившего), что нет ничего, кроме Божественного. (Нет нет никого, кроме Бога одного 😉 хабад-привет) 

Человек находит, что если только он не захватит в своем представлении место для себя самого, тогда, оторвавшись в своем воображении от Бесконечного Совершенства он, несомненно, окажется обессиленным и несуществующим, попросту ничем;  даже более несуществующим, чем было бы согласно первому представлению. Ведь в первом случае считалось бы, что есть у него самого какое-то автономное существование, в его границах, с его желаниями и воззрениями, чувствами и склонностями, но мир его настолько мелок, до слабости и уничижения, по сравнению с бесконечным Божественным величием. Однако,  это не абсолютное уничижение, и не так это по второй идее, считающей, что нет ничего, кроме Абсолютного Божественного, и потому следование за личными наклонностями человека, опирающееся на мировоззрение, что есть самостоятельное существование, даже самое маленькое, это только обманчивое воображение. В связи со всем этим, должен был бы второй взгляд на мир ослабить дух человека в глубине своей сосредоточенности, ещё больше, чем первый взгляд. Однако, все не так, и этот последний взгляд сразу же возвращает  человеку мощь его силы, он только подбадривает его не забыть суть своего существования, отдалиться от всех дорог жизни, которые проистекают из ошибочной мысли собственного частного существования, оторванного в духовности от Бесконечного Божественного. Но если он ступил на эту дорогу, ему не нужно справляться с реальной проблемой, а лишь с ложно-воображаемой, и он уже безмерно счастлив.

  Однако, задача эта не так проста, как кажется на первый взгляд; выйти на свободу из пут воображения не проще, чем выйти на свободу из какого-либо реального заточения. Тем не менее, в конце концов, его воодушевление больше, чем у (того, кто следует) первой идее.

Однако, невозможно подступиться к ней никак иначе, а только через великое постоянство и упражнение ума самое чистое, какое только может быть по первой идее; и тогда она одевает последнюю идею светом своим во всех частных проявлениях, и становится ей домом и формой для ее содержания. Бог, в чертогах святых Его. 

Несмотря на то, что мысленный и чувственно-поэтический мир более очищается и поднимается с помощью второй идеи, полной света скромности и отрицания собственного существования,тем не менее, мир действия не может идти своим путём, постоянно следуя этому высшему взгляду. И вынужден человек принизить этот свет, т.к. необходимо ему обжиться в мире действия и быть связанным с первой, более внешней идеей; однако, с четким осознанием, что эта идея не выверенная сама по себе, и нет у нее самостоятельной ценности, а только она окружает мыслимым и воображаемым кругом вторую идею высшего взгляда, как мы упомянули. И тогда реальный мир становится спорым, и очищенным, и полным справедливости, а мир идей усиливается и поднимается под влиянием своего источника; и они всегда объединяются, с помощью объединения взглядов, и центр мироздания объединен, в цельном единстве.

Иврит

ההשקפה האלוהית הכוללת

טבע הדבר הוא, שבההשקפה הרגילה, אותה ההתבוננות 

האלהית הבאה מהדעה המונוטאיסטית, שהיא ההשקפה 

היותר מפורסמת גם מצד האמונה, היא מסבבת לפעמים עצב וחלישות 

נפש, מפני הרפיון הבא ברוח האדם בציורו, שהוא בתור נמצא 

מסובב מוגבל וחלש רחוק הוא מההשלמה האלהית, המאירה באור 

תפארת גבורתה. ביחוד החולשה מתעוררת על ידי ההבלטה 

שהחסרונות המוסריים מתבלטים בנפש על ידי ההקבלה במעמד האדם, 

לעומת השלמות האלהית, ביחש אל הצדק והמוסר. אמנם עלולה 

חולשה זו להיות מתמעטת באותה המדה שאדם מוצא את עצמו 

איתן במעמדו המוסרי, המעשי והמדותי. אבל מכל מקום אין החולשה 

נפקעת לגמרי, מפני ההשערה הזורמת של הצעירות החדלה לגבי 

הגודל האלהי, המבהיל בתעצומות אין סוף את הרעיון היותר רחב. 

פחות מההשקפה הזאת מיגעת את האדם ההשקפה 

המונוטאיסטית, הנוטה לההסברה הפנטאיסטית, 

כשהיא מזדככת מסיגיה, המובלטת בחלקים רבים ממנה בהחלק 

התבוני של החסידות החדשה, שאין שם דבר מבלעדי האלהות. 

האדם מוצא את עצמו, שאם אך לא יתפס בתוכיותו מקום 

בפני עצמו, שאז בהקרעו בדמיונו מהשלמות של אין תכלית האלהית, 

הוא ודאי חדל ורפוי, ואיננו כלום, ואיננו כלום עוד יותר מהאין 

כלום של הביטול הערכי שבא על ידי ההצטירות הראשונה, מפני 

שאז הוא נחשב שאמנם יש איזה מציאות לו בפני עצמו בגבולו ותחום 

חפצו והכרתו, רגשותיו ונטיותיו, אלא שעולמו הוא קטן באין שעור 

עד כדי חולשה ואפסיות לעומת הגודל האין תכליתי האלהי, אבל אין 

זאת אפסיות גמורה ומוחלטת בעצם, לא כן הוא בההשקפה השניה, 

המסברת שאין דבר חוץ מהאלהות המוחלטת, אם כן השיקוע בנטיותיו 

הפרטיות של האדם, הנשענות על השקפת החיים שיש איזה מציאות 

פרטית הוה לעצמה, אפילו בצורה שבקטנות, הוא רק הבל ושוא נתעה, 

וראוי היה לפי זה להשקפת עולם זו להיות מחלישה את רוח האדם 

במעמקי ההתבוננות שלה עוד יותר מהראשונה, מכל מקום אין הדבר 

כן, אלא שזו האחרונה משיבה לאדם מיד את עז נצחו, היא רק מעודדת 

אותו, שאין לו לשכח את אמתת הויתו, ושעליו להתרחק מכל ארחות 

החיים הנובעים מהמחשבה הטעותית של הישות של עצמו הפרטי, 

הקרוע ברוחניותו מהאין סוף האלהי, אבל כיון שהוא צועד על דרך 

זה, אין לו עוד לכבוש דבר של מציאות כי אם דבר של דמיון כוזב, 

וכבר הוא מאושר באין סוף. 

אמנם באמת אין עבודה זו קלה כל כך כמו שמצייר אותה 

הדמיון לכאורה, היציאה לחופש ממסגר הדמיון היא עבודה לא פחות 

קשה מהיציאה לחופש מאיזה מסגר מציאותי, מכל מקום סוף סוף עז 

רוח לו הוא יותר מהמחשבה הראשונה. 

אבל אי אפשר לגשת אליה כי אם על ידי ההרגל הגדול 

וההתלמדות השכלית היותר זכה שאפשר להיות על פי ההשקפה 

הראשונה, ואז היא מלבשת את המחשבה האחרונה באורה לכל פרטיה, 

ונעשית לה בית קיבול והיכל. ד’ בהיכל קדשו. 

אך אף על פי שהעולם העיוני וההרגשי השירי הוא יותר 

מזדכך ומתעלה על ידי המחשבה השניה, המלאה מאור הענוה 

וביטול היש, מכל מקום העולם המעשי איננו יכול להיות הולך 

את דרכו על פי ההסתכלות התדירית העליונה הזאת, ומוכרח הוא 

האדם להנמיך את אורו מצד הכרח הסתגלותו לעולם המעשה ולהיות 

קשור בהמחשבה ההיכלית הראשונה, אבל בידיעה ברורה, שהיא 

איננה מחשבה ברורה כשהיא לעצמה, ולית לה מגרמה כלום, אלא 

שהיא מסובבת בסיבוב שכלי וציורי ממהלך המחשבה העליונה של 

ההסתכלות השניה שאמרנו. ואז העולם הממשי נעשה מזורז ומלובן 

ומלא צדק, והעולם המחשבי מתגבר ועולה מברכת מקורו, והם 

מתאחדים תמיד, על ידי הבטות מאוחדות, ומרכז הויה מאוחד, 

ביחודא שלים.

11

Необходимо, чтобы привил человек себе простую природную мораль, во всей её широте и глубине, и страх перед Богом, и чистую квинтэссенцию простой веры, и все её свойства вширь и вглубь. И на основе двух этих сокровищ построит все высшие свойства своего духа.

Нельзя, чтобы боязнь Небес вытеснила природную мораль человека. Ведь тогда она больше не будет чистой боязнью Небес.

Признак чистой боязни Небес: когда, благодаря ей, естественная мораль, укоренённая в прямоте человеческой  природы, восходит и поднимается на более высокие ступени, которых не могла бы достичь без неё.

Однако, если мы встретим такую боязнь Небес,  без влияния которой в жизни больше проявляется склонность творить добро и реализовывать вещи, полезные для человека и общества, а с её влиянием эта творческая сила уменьшается, боязнь Небес такого вида — боязнь негодная.

Связь с Б- жественным, высокая и чистая, вовсе не отрицает мир и жизнь со всей глубиной их содержания, но даже выявляет их подлинность придаёт  глубину.

Если бы не согрешил народ Израиля, не нуждались бы вовсе в привлечении ресурсов извне, чтобы дополнить себя во всех областях жизни. Однако, грех стал причиной того, что высшая мысль увяла, и остался лишь дочерний свет, у которого нет высшей яркости и всеобъемлющего совершенства Абсолютной недосягаемости Божественной мысли. И, само собой, нет у него этой удивительной способности к расширению, а это приводит к тому, что сосредоточенность на состоянии связи с Богом подрывает силу остальных способностей.

И должно было прийти рассеяние Изгнания, дабы восполнить этот ущерб, впитать в себя все достоинства всех народов, чтобы завершить свой образ.

И это завершение образа, и длительное очищение народной души в плавильной печи галута, привело к тому, что стало возможно возвращение Высшего Света.

Это и есть свойство Света Машиаха, предназначенного нам, во всём его величии.

И велики избранные, во всякое врямя и во всякий час оттачивают они мудрость, и прозревают Избавление. Созерцают они Свет Машиаха, и сознание их расширяется настолько, что силой привязанности к Богу, удостаиваются они многих вещей, и весь мир подобает им.

Это и есть наследие тех, кто занимается Торой во имя её, кто следует путём раби Меира, в Торе которого было сказано: «одежды из света»

То есть, отсвет Машиаха, Тора которого может и обязана распространиться на все собрания народов и их государства, и на все пути жизни и их частные особенности вместе с наполнением силой и сиянием, которые в них.