Орот а тшува
Глава пятая
Боль греха, страдания тшувы и её исцеляющий свет.

(Источник на иврите ниже)

6*

Тшува предшествует (сотворению) мира, и поэтому она — основа мира. Полнота жизни невозможна без продолжающегося раскрытия её сущностной природы, а поскольку природа сама по себе не способна к рефлексии и критике, то, с этой стороны, грех неизбежен. И нет человека праведного на земле, который делал бы (только) добро и (никогда) не грешил.

Но отрицание сущностной природы жизни  ради того, чтобы человек не грешил, само по себе  есть гораздо больший грех: “и искупит его от греха, который (взял он) на душу”.   

Поэтому тшува исправляет дефект и возвращает мир и жизнь к их источнику именно через раскрытие высшей основы их (природной) сущности, — мира свободы, — и именно поэтому Всевышнего называют “Бог жизни ”.

7

Будущее раскроет удивительное мужество тшувы, и это раскрытие заинтересует мир несравненно больше, чем все чудесные явления, которые он привык созерцать на всех просторах жизни и действительности. И это новое открытие привлечёт к себе все сердца своей необычностью, настолько, что влияние его духа распространится на всех; и тогда настанет настоящее возрождение мира, и исчезнет грех, и будет истреблён дух нечистоты, и всё злодейство развеется, как дым.

8

Общность Израиля, с её обострённой духовной чувствительностью, — первая в мире в отношении тшувы. Она — тот слой мира, в котором сокровенная сила тшувы раскроется прежде всего, (так как) ей присуще (естественное) побуждение к  соответствию с отсветом Божественности в мире, в котором нет греха и искажения.

И каждое отступление с её стороны от этого свойства нарушает цельность характера этого народа. Но в конце концов её мощная сила жизни преодолеет все препятствия, и совершенное здоровье придёт к ней и начнёт пульсировать в ней, (пробуждая), и свет тшувы явится ей первой.  А после этого она станет особым каналом, изливающим жизненный сок страстного желания утончённой тшувы на весь мир в целом; осветить его и восстановить его уровень.

*ו.

הַתְּשׁוּבָה קָדְמָה לָעוֹלָם, וּלְפִיכָךְ הִיא יְסוֹד הָעוֹלָם. שְׁלֵמוּתָם שֶׁל הַחַיִּים הִיא דַּוְקָא עִם הֶמְשֵׁךְ הִתְגַּלּוּתָם עַל פִּי טִבְעָם הָעַצְמִי. וְכֵיוָן שֶׁהַטֶּבַע מִצַּד עַצְמוֹ אֵינוֹ בַּעַל הִסְתַּכְּלוּת וְהַבְחָנָה, הֲרֵי הַחֵטְא מֻכְרָח הוּא מִצַּד זֶה. וְאֵין אָדָם צַדִּיק בָּאָרֶץ אֲשֶׁר יַעֲשֶׂה טּוֹב וְלֹא יֶחֱטָא. וּבִיטּוּל עֶצֶם טִבְעִיּוּתָם שֶׁל הַחַיִּים, כְּדֵי שֶׁיִּהְיֶה הָאָדָם בִּלְתִּי-חוֹטֵא, זֶהוּ עַצְמוֹ הַחֵטְא הַיּוֹתֵר גָּדוֹל, «וְכִפֶּר עָלָיו מֵאֲשֶׁר חָטָא עַל הַנָּפֶשׁ». עַל כֵּן הַתְּשׁוּבָה מְתַקֶּנֶת אֶת הַקִּלְקוּל וּמַחֲזִירָה אֶת הָעוֹלָם וְאֶת הַחַיִּים לִמְקוֹרוֹ דַּוְקָא בְּגִילּוּי יְסוֹד עַצְמִיּוּתָם הָעֶלְיוֹן, עוֹלַם הַחֵירוּת, וְעַל שֵׁם כָּךְ מְכַנִּים שֵׁם ד’ אֱלֹהִים חַיִּים. 

ז.

הֵֶעָתִיד יְגַלֶּה אֶת הַפְּלִיאוֹת שֶׁל גְּבוּרַת הַתְּשׁוּבָה, וְיִהְיֶה גִּלּוּי זֶה מְעַנְיֵן אֶת הָעוֹלָם כֻּלּוֹ בְּאֵין-עֲרֹךְ הַרְבֵּה יוֹתֵר מִכָּל הַחֶזְיוֹנוֹת הַמַּפְלִיאִים, שֶׁהוּא רָגִיל לִרְאוֹת בְּכָל מֶרְחֲבֵי הַחַיִּים וְהַמְּצִיאוּת. וְהִתְגַּלּוּת חֲדָשָׁה זוֹ תִּמְשֹׁךְ אֶת לֵב הַכֹּל בִּפְלִיאָתָהּ, עַד כְּדֵי לְהַשְׁפִּיעַ עַל כֻּלָּם מַרוּחָהּ, וְאָז יָקוּם הָעוֹלָם לִתְחִיָּתוֹ הָאֲמִתִּית, וְיֶחְדַּל הַחֵטְא, וִיבֹעַר רוּחַ הַטֻּמְאָה, וְהָרִשְׁעָה כֻּלָּהּ כְּעָשָׁן תִּכְלֶה.

ח.

כְּנֶסֶת יִשְׂרָאֵל, בְּהַרְגָּשָׁתָהּ הָרוּחָנִית הָעוֹדֶפֶת, הִיא הָרִאשׁוֹנָה בָּעוֹלָם לִתְשׁוּבָה, הִיא הַחֲטִיבָה הָעוֹלָמִית שֶׁסְּגֻלַּת הַתְּשׁוּבָה תִּתְגַּלֶּה בָּהּ תְּחִלָּה; הִיא נִדְחֶפֶת לִהְיוֹת מֻתְאֶמֶת עִם הָאוֹרָה הָאֱלֹהִית בָּעוֹלָם, שֶׁאֵין בָּהּ חֵטְא וְעָווֹן. וְכָל נְסִיגָה מִתְּכוּנָה זוֹ מִצִּדָּהּ הֲרֵי הִיא פּוֹגֶמֶת אֶת שְׁלֵמוּת אָפְיָהּ שֶׁל אֻמָּה זוֹ, שֶׁסּוֹף סוֹף כֹּחָהּ הֶחָזָק בַּחַיִּים יְנַצֵּחַ אֶת הַהַפְרָעָה, וְהַבְּרִיאוּת הַשְּׁלֵמָה תָּבוֹא אֵלֶיהָ וּבְרֹב כֹּחַ תָּחֵל לְפַעֲמָהּ, וְאוֹר הַתְּשׁוּבָה יוֹפִיעַ בָּהּ בָּרִאשׁוֹנָה. וְאַחַר כָּךְ תִּהְיֶה הִיא הַצִּנּוֹר הַמְיֻחָד הַמַּשְׁפִּיעַ אֶת לְשַׁד הַחַיִּים שֶׁל תַּאֲוַת הַתְּשׁוּבָה הָעֲדִינָה עַל כָּל הָעוֹלָם כֻּלּוֹ, לְהָאִיר אוֹתוֹ וּלְקוֹמֵם מַצָּבוֹ.

С начала Сотворения подобало вкусу дерева быть таким же, как и вкус его плодов.

 Все средствам, поддерживающим некое высокое духовное стремление глобального масштаба, стоило бы пробуждать в душе чувства  столь же интенсивные и приятные, как и те, что пробуждает в ней сама цель, когда мы представляем себе её. 

Однако, природа земли, нестабильность   жизни и ослабленность духовности, ограниченной телесными рамками привели к тому, что только вкус плода, конечной цели, главного идеала ощущается с его приятностью и великолепием, однако, “деревья”, несущие “плод”, при всей их необходимости для выращивания этого плода, огрубели, погрузились в материальность и утратили свой вкус. Это грех земли, за который она была проклята. когда проклят был также человек за его грех. 

Но каждый дефект в конце концов должен быть исправлен. Поэтому обещано нам со всей ясностью, что настанут дни, когда вернётся творение к своему изначальному состоянию, и вкус дерева станет как вкус плода, ибо исправит земля свой грех, и пути  практической жизни перестанут заслонять собой приятность идеального света, опирающегося на достойные средства, помогающие ему выйти из потенции в действие.

Сама тшува, освобождая  поток внутренней духовной энергии, погрязший в трясине сокрытия и потерявший стремление  к идеальной цели; выпуская на простор дух справедливости, который прежде был стеснён; сама тшува   придаст мощи духу идеала проникнуть во всей силе также и в детали всех многочисленных средств и приспособлений, и во всех них будет ощущаться вкус сияния цели, и не будет больше человек нести позор ленности по дороге  истинной жизни.

Орот а тшува
Глава четвёртая.
Личная и общественная Тшува Мира и народа Израиля.

(Источник на иврите ниже)

7

Душа Собрания Израиля — абсолютная праведность, реализация которой включает в себя всё моральное благо в действии. Поэтому каждый раз, когда отдельный еврей грешит против морали, ослабляет он тем самым свою связь с  душой народа в целом. И первая, основополагающая Тшува — соединиться с душой народа, и вместе с ней непременно исправит он все свои пути и деяния, в соответствии с сущностным содержанием народной души. 

10

Дерзость (эпохи) прихода Машиаха происходит от того, что мир уже созрел достаточно, чтобы требовать понимания того, каким образом все частности  связаны с целым, и частная идея, не связанная с величием общей картины, не может удовлетворить сознание.

 И если бы мир занимался постижением Торы в той мере, которая дала бы духовной составляющей души дорасти до понимания подобающей связи частностей с общими духовными законами, тогда бы тшува и исправление мира, происходящее с нею вместе и благодаря ей, проявились бы и реализовались.

Однако, поскольку нерадивость стала причиной того, что свет внутренней Торы, требующий от личности постоянного движения вверх и само-освящения, не проявился в мире как следует, пришло требование такого устройства жизни, чтобы частности мыслились через понимание общего, в то время, когда завершение раскрытия света и прокладывания дороги для такого понимания ещё не произошло, и из-за этого пришло ужасающее разрушение. И мы вынуждены воспользоваться высшим лекарством: добавлением силы духовной способности, настолько, чтобы путь понимания и осмысления связи всех аспектов Торы, идейных и практических с общим содержанием наиболее возвышенным, стал доступной, прямой дорогой,  соответствующей восприимчивости души обычного, заурядного, рядового человека, и тогда вернётся сила духовной жизни в действии и мысли, и общая тшува начнёт давать свой плод.

ז.

נִשְׁמָתָה שֶּל כְּנֶסֶת יִשְׂרָאֵל הִיא הַצֶּדֶק הַמֻּחְלָט, שֶׁבְּהִתְגַּשְּׁמוּתוֹ הוּא כּוֹלַל אֶת כָּל הַטּוֹב הַמּוּסָרִי שֶׁבְּפֹעַל, עַל כֵּן, כָּל פְּגָם מוּסָרִי, שֶׁהָאִישׁ הַיְחִידִי מִיִּשְׂרָאֵל עוֹשֶׂה, מַחֲלִישׁ הוּא בָּזֶה קִשּׁוּרוֹ עִם נִשְׁמַת הָאֻמָּה כֻּלָּהּ. וְהַתְּשׁוּבָה הָרִאשׁוֹנָה הַיְסוֹדִית הִיא לְהִתְקַשֵּׁר עִם הָאֻמָּה בְּנִשְׁמָתָהּ, וְעִמָּהּ הֶכְרֵחַ הוּא לְתַקֵּן אֶת הַדְּרָכִים וְהַמַּעֲשִׂים כֻּלָּם, לְפִי אוֹתוֹ הַתֹּכֶן הַמַּהוּתִי שֶׁבְּנִשְׁמַת הָאֻמָּה.

י.

הַחֻצְפָּה דְּעִקְבְתָא דִּמְשִׁיחָא בָּאָה מִפְּנֵי שֶׁהָעוֹלָם הֻכְשַׁר כְּבָר עַד כְּדֵי לִתְבֹּעַ אֶת הַהֲבָנָה, אֵיךְ כָּל הַפְּרָטִים הֵם מְקֻשָּׁרִים עִם הַכְּלָל, וְאֵין פְּרָט בִּלְתִּי מְקֻשָּׁר עִם הַגֹּדֶל הַכְּלָלִי יָכוֹל לְהָנִיחַ אֶת הַדַּעַת. וְאִם הָיָה הָעוֹלָם עוֹסֵק בְּאוֹרָהּ שֶׁל תּוֹרָה בְּמִדָּה זוֹ, שֶׁתִּתְגַּדֵּל הַנְּשָׁמָה הָרוּחָנִית עַד כְּדֵי הַכָּרַת הַקִּשּׁוּר הָרָאוּי שֶׁל הַפְּרָטִים עִם הַכְּלָלִים הָרוּחָנִיִּים, הָיְתָה הַתְּשׁוּבָה, וְתִקּוּן הָעוֹלָם, הַבָּא אִתָּהּ וְעַל יָדָהּ, מוֹפִיעָה וְיוֹצְאָה אֶל הַפֹּעַל. אֲבָל כֵּיוָן שֶׁהַהִתְרׁשְּׁלוּת גָּרְמָה, שֶׁאוֹר תּוֹרָה פְּנִימִית, הַטָּעוּן רוֹמְמוּת וּקְדֻשָּׁה עַצְמִית, לֹא הוֹפִיעַ בָּעוֹלָם כָּרָאוּי, בָּאָה הַתְּבִיעָה שֶׁל סִדּוּר חַיִּים כָּאֵלָה, שֶׁהַפְּרָטִים יִהְיוּ מוּבָנִים בְּמוּבַן הַכְּלָל, בִּזְמַן כָּזֶה, שֶׁהַגְּמָר שֶׁל גִּלּוּי הָאוֹר וּסְלִילַת הַדֶּרֶךְ לַהֲכָנָה זוֹ עֲדַיִן לֹא בָּא, וּמִזֶּה בָּאָה הַהֲרִיסָה הַנּוֹרָאָה. וְאָנוּ מֻכְרָחִים לְהִשְׁתַּמֵּשׁ בַּתְּרוּפָה הָעֶלְיוֹנָה, שֶׁהִיא הוֹסָפַת כֹּחַ בַּכִּשְׁרוֹן הָרוּחָנִי, עַד אֲשֶׁר הַדֶּרֶךְ אֵיךְ לְהָבִין וּלְשַׁעֵר אֶת הַקִּשּׁוּר שֶׁל כָּל עִנְיְנֵי הַדַּעוֹת וְהַמַּעֲשִׂים הַתּוֹרִיִּים עִם הַכְּלָל הַיּוֹתֵר עֶלְיוֹן יִהְיֶה דָּבָר הַמּוּכָן וְהַמֻּצָּע בְּדֶרֶךְ יְשָׁרָה עַל פִּי הַרְגָּשׁוֹת הַנְּפָשׁוֹת הַשְּׁכִיחוֹת, וְאָז יָשׁוּב כֹּחַ הַחַיִּים הָרוּחָנִים כְּמָעֲשֶׂה וּבְדֵעָה לְהוֹפִיעַ בָּעוֹלָם, וּתְשׁוּבָה כְּלָלִית תָּחֵל לָתֵת אֶת פִּרְיָהּ.