Орот а тшува
Глава четвёртая
Личная и общественная Тшува Мира и народа Израиля

(Источник на иврите ниже)

1

Неудержимы потоки тшувы, частной и общей, подобны  волнам пламени на теле солнца, восстающим и поднимающимся в извечной  войне; и они дают жизнь множеству миров и бесчисленным созданиям. Нет сил запечатлеть всё изобилие  цветов спектра этого великого Солнца, светящего всем мирам, — Солнца Тшувы, — из-за их текучести и многообразия, из-за их удивительной быстроты, из-за того, что они сами собой приходят из Источника Жизни, а ведь  даже Время — лишь одна из ограниченных форм Его проявления.

Душа человека и общества, этого мира и всех миров, как страшная  львица, кричит в родовых муках своих по окончательному исправлению, по идеальной реальности; и мы чувствуем эту боль, и она  очищает нас. Как соль улучшает вкус мяса, так она “подслащивает” нашу “горечь”.

Словами не  выразить эту мысль, широкую, как небо; к единству Единого возносим сердце, к Именам Его направляем разум: точка — новые небо и земля и наполняющие их заключены там; буква —  миры раскрываются; слова — мириады миров и сонм творений, безмятежный и ликующий, полный радости Бога богов, полный мира и истины.

И душа исправляется постоянно.

2

С помощью тшувы всё возвращается к Богу. 

Благодаря существованию силы тшувы, властвующей во всех мирах, возвращается всё и связывается  с совершенным Божественным бытием. 

Через идеи тшувы, её воззрения и переживания, все мысли, идеи и мнения, желания и чувства  преобразуются и возвращаются к истоку своей сущности, обретая прочное основание в святом божественном содержании.

פרק ד.

 הַתְּשׁוּבָה הַפְּרָטִית הַיְחִידִית וְהַתְּשׁוּבָה הַכְּלָלִית הַצִּבּוּרִית הָעוֹלָמִית, בָּעוֹלָם וּבִכְנֶסֶת יִשְׂרָאֵל

א.

שׁוֹטְפִים הֵם זִרְמֵי הַתְּשׁוּבָה, הַפְּרָטִית וְהַכְּלָלִית, דִּמְיוֹנָם כְּגַלֵּי שַׁלְהָבוֹת שֶׁעַל גּוּף הַשֶּׁמֶשׁ, אֲשֶׁר בְּמִלְחֶמֶת-עַד הֵם מִתְפָּרְצִים וְעוֹלִים, וְהֵם נוֹתְנִים חַיִּים לַהֲמוֹן עוֹלָמִים וְלִיצוּרִים אֵין סְפוֹרוֹת. אֵין כֹּחַ לִקְלֹט אֶת הֶהָמוֹן הָרַב שֶׁל הַצְּבָעִים הָרַבִּים אֲשֶׁר לַשֶּׁמֶשׁ הַגְּדוֹלָה הַזֹּאת הַמְאִירָה לָעוֹלָמִים כֻּלָּם, שֶׁמֶשׁ הַתְּשׁוּבָה, מִפְּנֵי שִׁטְפָם וְרִבּוּיָם, מִפְּנֵי מְהִירוּתָם הַנִּפְלָאָה, מִפְּנֵי שֶׁהֵם בָּאִים מִמְּקוֹר הַחַיִּים בְּעַצְמָם, שֶׁהַזְּמַן בְּעַצְמוֹ הוּא רַק אֶחָד מֵהַתַּבְנִיּוֹת הַמְצֻמְצָמוֹת שֶׁלּוֹ. 

הַנְּשָׁמָה הַיְחִידִית וְהַצִּיבּוּרִית, הָעוֹלָמִית וְעוֹלְמֵי-הָעוֹלָׂמִית, כִּלְבִיאָה נוֹרָאָה צוֹעֶקֶת בַּחֲבָלֶיהָ לְתִקּוּן גָּמוּר, לַמְּצִיאוּת הָאִידֵאָלִית, וְאָנוּ חָשִׁים אֶת הַמַּכְאוֹבִים, וְהֵם מְמָרְקִים אוֹתָנוּ, כְּמֶלַח זֶה שֶׁמַּמְתִּיק אֶת הַבָּשָׂר הֵם מַמְתִּיקִים אֶת כָּל מְרוֹרוֹתֵינוּ. בְּהָגוּת מִלִּין אִי אֶפְשָׁר לָנוּ לְבַטֵּא אֶת הַמַּחֲשָׁבָה רַחֲבַת הַשְּׁחָקִים הַזֹּאת, יִחוּדִים אָנוּ מְיַחֲדִים, בְּשֵׁמוֹת אָנוּ מִכַוְּנִים: נְקֻדָּה — שָׁמַיִם וָאָרֶץ חֲדָשִׁים וּׁמְלוֹאֵיהֶם אֲצוּרִים שָׁם, אוֹת — וְעוֹלָמִים מִתְגַּלִּים, תֵּבוֹת — וְרִבְבוֹת עוֹלְמֵי עַד וַהֲמוֹן יְצוּרִים, שָׁלֵו וְעָלֵז מָלֵא חֶדְוַת אֵל אֵלִים, מָלֵא שָׁלוֹם וֶאֱמֶת. וְהַנְּשָׁמָה הוֹלֶכֶת וּמִתַּקֶּנֶת.

ב.

עַל יְדֵי הַתְּשׁוּבָה הַכֹּל שָׁב לָאֱלֹהוּת, עַל יְדֵי מְצִיאוּת כֹּחַ הַתְּשׁוּבָה, הַשּׂוֹרֵר בָּעוֹלָמִים כֻּלָּם, שָׁב הַכֹּל וּמִתְקַשֵּׁר בִּמְצִיאוּת הַשְּׁלֵמוּת הָאֱלֹהִית, וְעַל יְדֵי הָרַעְיוֹנוֹת שֶׁל הַתְּשׁוּבָה, דֵּעוֹתֶיהָ וְהַרְגָּשׁוֹתֶיהָ, כָּל הַמַּחֲשָׁבוֹת, הָרַעְיוֹנוֹת וְהַדֵּעוֹת, הָרְצוֹנוֹת וְהַהַרְגָּשׁוֹת, מִתְהַפְּכִים וְשָׁבִים לְהִקָּבַע בְּעֶצֶם תְּכוּנָתָם בְּתֹכֶן הַקֹּדֶשׁ הָאֱלֹהִי.

1

Из глубин приходит тшува. Из той великой глубины, в отношении которой индивидуальная душа    не является самостоятельной структурой , но продолжает величественное всеобщее бытие. Желание тшувы прикасается к мировому Желанию, своему высшему Источнику; и поскольку  могучий поток Воли устремлен творить добро, тут же многочисленные реки (ручьи) изливаются во всех направлениях реальности,- явить добро и принести улучшение всем(у). “Велика тшува, которая приводит исцеление в мир; и (даже если) один сделал тшуву, прощают ему и всему миру в целом”. 

В великом канале, по которому струится жизненный сок, (не утративший своего основного), сущностного свойства, явлено единство всего сущего в его источнике; и духом витающим (постоянно незримо присутствующим) тшувы обновляется всё для блага высшего, чистейшего и сияющего.

Тшува приходит из стремления всего мироздания стать лучше, прозрачнее, прочнее  и совершеннее, чем оно есть. В этом желании спрятана жизненная сила преодоления ограниченности бытия (всего сотворённого) и его слабости.  И тшува отдельного человека, и, тем более, тшува общества, черпает свою силу из этого источника жизни, действующего непрерывно в своей мощи. 

2

Тшува обитает в сердце постоянно; и даже в сам момент греха тшува таится в душе, и она посылает свои лучи, которые проявятся после, когда придёт сожаление (раскаяние), призывающее к тшуве.

В глубине  реальной жизни, как она есть, заложена тшува, так как тшува  предшествует (сотворению) мира (она старше, чем мир); и прежде, чем пришёл грех, уже была приготовлена тшува для него. 

Поэтому нет в мире вещи надёжной, как тшува, и в конце всё придёт к исправлению; и тем более (народ) Израиля оповещён (уверен, обеспечен)  и подготовлен совершить тшуву, приблизиться к своему подлинному желанию, воплотить в жизнь природу своей души, вопреки всем железным заслонам, препятствующим проявлению этой несокрушимой (крепкой, могучей, здоровой) природы.

Ценность помыслов о тшуве,  представления её образа и размышлений о ней.

1.

Природа тшувы — давать человеку успокоение и серьёзность одновременно. Даже мимолётная мысль о тшуве способна утешить человека. В одной малой точке от её великого света уже заложено возвышенное блаженство целого мира, и вместе с тем она постоянно  представляет мысленному взору человека его недостатки, требующие восполнения, и это спасает его от высокомерия и несёт ему сладкий свет, придающий великую и непреходящую ценность его жизни.

Одно лишь мысленное представление тшувы превращает все грехи и порождаемую ими  тревогу, все душевные муки и всё безобразие грехов в источники утончённого наслаждения и душевного спокойствия, так как благодаря им открывается человеку глубина познания ненависти ко злу, и любовь к добру усиливается в нём с великой мощью, и превыше всякой логики и понимания он наслаждается счастьем утешения, в  котором чувствует ту особую приятность, которую Всевышний дарует баалей тшува, облагороженную переживанием разбитого сердца и сокрушенной души, связанную с глубокой верой в избавление и окончательное спасение.

2.

Всякая мысль о тшуве привязывает всё прошлое к будущему, а ведь будущее возвышается постоянно, вместе с возвышением желания, благодаря тшуве, совершаемой из любви.

3.

Через помыслы о тшуве слышит человек голос Бога, взывающий к нему через Тору, и через все чувства его сердца; из всего мироздания и  того, что его наполняет; и желание добра всё усиливается в нём, и сама плоть, ставшая причиной греха, постепенно утончается, настолько, что свет тшувы уже может проникнуть в неё.

Орот а тшува
Глава седьмая
Ценность мыслей о Тшуве.

(Источник на иврите ниже)

4.

Именно в помыслах о тшуве раскрывается глубина желания, и мужество души проявляется благодаря им во всей полноте своего великолепия; и по мере величия тшувы — мера её свободы.

5.

Вот, я вижу, что грехи стоят, как преграда на пути ясного Божественного света, изливающего своё великое сияние на каждую душу; и они затемняют и омрачают душу.  И тшува, даже только мысленная, также она приносит великое избавление. Однако, к окончательному избавлению душа приходит лишь благодаря практической реализации этой потенциальной тшувы. И всё же, поскольку  мысль связана со святостью и со стремлением к тшуве, бояться нечего: наверняка подготовит Всевышний все пути для обретения  полноценной тшувы, освещающей все тёмные места светом жизни, и в соответствии с уровнем ценности тшувы  Тора благословляется и становится более прояснённой, и учение становится чистым и ясным, ”сердце сокрушенное и удручённое, Всесильный, не будет презренным для Тебя”.

5*.

Мы убеждаемся воочию в том, что грехи  суть преграды между нами и светом ясного постижения, и не только грехи индивидуальные, но также грехи общества. И всё же, это не является непроходимым препятствием, и благодаря великому усилию удостоимся тшувы, и исправления, и превращения тьмы в свет.

6.

Нужно очень глубоко верить в тшуву, и быть уверенным, что даже помыслом о тшуве  возможно многое исправить в себе и в мире. И обязан (человек) после каждой мысли о тшуве становиться более радостным, более удовлетворённым, чем был до того. Тем более, если мысль о тшуве привела к принятию решения совершить тшуву, и если она связана с Торой, и мудростью, и богобоязненностью, и, особенно, если чувство Божественной любви пульсирует в его душе. И пусть умиротворит самого себя и утешит свою измученную душу, и подбодрит её всеми возможными способами, ибо вот слово Всевышнего: “Как мать утешит человека, так же Я утешу вас”.

А если он знает за собой грехи по отношению к ближнему, и сила его слаба их исправить, пусть не отчаивается совершенно от великого исправления тшувы, ведь грехи между человеком и Всевышним, если раскаялся в них, вот, они уже прощены. А если так, можно считать, что оставшиеся грехи, которые он ещё не исправил, поглощаются значительным числом тех грехов, которые он уже исправил, благодаря своей тшуве. И во всяком случае, пусть, не теряя бдительности,  весьма остерегается, чтобы не попасть в ловушку какого-либо греха по отношению к ближнему, а также пусть исправляет всё, что сможет, из своих прошлых грехов, (следуя) путём мудрости и великой смелости: “спасайся, как олень от руки (охотника), и как птица от руки ловца”.  Однако, пусть не унывает его сердце из-за той части грехов, которые не удалось ему исправить, а только пусть держится твердыни Торы и служит Всевышнему от всего сердца, в радости, трепете и любви.

ד.

הִרְהוּרֵי תְּשׁוּבָה הֵם הֵם מְגַלִּים אֶת עֹמֶק הָרָצוֹן, וְהַגְּבוּרָה שֶׁל הַנְּשָׁמָה מִתְגַּלָּה עַל יָדָם בְּכָל מִלּוּי הוֹדָהּ, וּלְפִי גָּדְלָהּ שֶׁל הַתְּשׁוּבָה כָּךְ הִיא מִדַת הַחֵרוּת שֶׁלָּהּ.

ה.

הִנְנִי רוֹאֶה אֵיְךְ הָעֲווֹנוֹת הֵם עוֹמְדִים כִּמְחִיצָּה נֶגֶד הָאוֹר הַבָּהִיר הָאֱלֹהִי, הַזּוֹרֵחַ בְּרָב זָהֳרוֹ עַָל כָּל נְשָׁמָה, וְהֵם מַחֲשִׁיכִים וּמַאֲפִילִים אֶת הַנְּשָׁמָה. הַתְּשׁוּבָה, אָמְנָם אֲפִילּוּ אוֹתָהּ שֶׁהִיא מַחֲשָׁבִית בְּעָלְמָא, גַּם הִיא פּוֹעֶלֶת יְשׁוּעָה גְּדוֹלָה, אֲבל לִידֵי גְּאֻלָּה שְׁלֵמָה בָּאָה הַנְּשָׁמָה דַּוְקָא עַל יְדֵי הַהוֹצָאָה לַפֹּעַל אֶת הַתְּשׁוּבָה שֶׁבְּכֹחַ. וּמִכָּל מָקוֹם כֵּיוָן שֶׁהָרַעְיוֹן קָשׁוּר לִקְדֻשָּׁה וּלְחֵפֶץ הַתְּשׁוּבָה אֵין מַה לְּפַחַד כְּלָל, וַדַּאי יַזְמִין הַשֵּׁם יִתְבָּרַךְ אֶת כָּל הַדְּרָכִים, שֶׁהַתְּשׁוּבָה הַגְּמוּרָה, הַמְאִירָה אֶת כָּל הַמַּחֲשַׁכִּים בְּאוֹר חַיִּיה, הִיא נִקְנֵית עַל יָדָם; וּכְפִי גֹּדֶל עֶרְכָּהּ שֶׁל הַתְּשׁוּבָה כָּךְ הַתּוֹרָה מִתְבָּרֶכֶת וְיוֹתֵר הִיא מִתְבָּרֶרֶת, וְהַלִּמּוּד נַעֲשֶׂה צַח וּבָהִיר, «לֵב נִשְׁבָּר וְנִדְכֶּא אֱלֹהִים לֹא תִבְזֶה».

ה*.

רוֹאִים אָנוּ בְּחוּשׁ, אֵיךְ הָעֲווֹנוֹת הֵם מְחִצּוֹת מַבְדִּילוֹת בֵּינֵינוּ וּבֵין הָאוֹר שֶׁל הַהַשָּׂגָה הַבְּהִירָה, וְלֹא עֲווֹנוֹת הַיָּחִיד לְבַד, אֶלָּא גַּם עֲווֹנוֹת הַכְּלָל, וּמִכָּל-מָקוֹם אֵין כָּל זֶה מְעַכֵּב, וְעַל-יְדֵי הִתְגַּבְּרוּת גְּדוֹלָה זוֹכִים לִתְשׁוּבָה וּלְתִקּוּן וּלְהִפּוּךְ חֹשֶׁךְ לְאוֹר.

ו.

צְרִיכִים לְהַעֲמִיק מְאֹד בֶּאֱמוּנַת הַתְּשׁוּבָה, וְלִהְיוֹת בָּטוּחַ, שֶׁבְּהִרְהוּר תְּשׁוּבָה לְבַד גַּם כֵּן מְתַקְּנִים הַרְבֵּה אֶת עַצְמוֹ וְאֶת הָעוֹלָם. וּמֻכְרָח הַדָּבָר שֶׁאַחַר כָּל הִרְהוּר תְּשׁוּבָה יִהְיֶה יוֹתֵר שָׂמֵחַ וּמְרֻצֶּה בְּנַפְשׁוֹ מִמַּה שֶּׁהָיָה בַּתְּחִלָּה. וְקַל וָחֹמֶר כְּשֶׁכְּבָר בָּא הַהִרְהוּר לִידֵי הַסְכָּמָה שֶׁל תְּשׁוּבָה, וּכְשֶׁהוּא מְחֻבָּר בְּתוֹרָה וְחָכְמָה וְיִרְאַת שָׁמַיִם, וּמִכָּל — שֶׁכֵּן כְּשֶׁהַתְּכוּנָה שֶׁל הָאַהֲבָה הָאֱלֹהִית פּוֹעֶמֶת בְּנַפְשׁוֹ. וִירַצֶּה אֶת עַצְמוֹ וִינַחֵם אֶת נַפְשׁוֹ הַנַּהֲלָאָה, וִיחַזְּקָהּ בְּכָל מִינֵי חִזּוּקִים שֶׁבָּעוֹלָם, כִּי דְּבַר ד’ הוּא «כְּאִישׁ אֲשֶׁר אִמּוֹ תְּנַחֲמֶנּוּ, כֵּן אֲנֹכִי אֲנַחֶמְכֶם». וְאִם יִמְצָא בְּעַצְמוֹ חֲטָאִים שֶׁבֵּין אָדָם לַחֲבֵירוֹ וְכֹחוֹ חַלָּשׁ מִלְּתַקְּנָם, מִכָּל מָקוֹם אַל יִתְיָאֵשׁ כְּלָל מֵהַתַּקַּנָה הַגְּדוֹלָה שֶׁל הַתְּשׁוּבָה, כִּי הֲרֵי הָעֲווֹנוֹת שֶׁבֵּין אָדָם לַמָּקוֹם שֶׁשָּׁב עֲֵליהֶם הֲרֵי הֵם נִמְחָלִים, וְאִם כֵּן יֵשׁ לָדוּן שֶׁהַחֲלָקִים הַנִּשְׁאָרִים שֶׁלֹּא תִּקֵּן עֲדַיִן יִהְיוּ בְּטֵלִים בְּרֹב מֵאַחַר שֶׁכְּבָר נִמְחֲלוּ חֲלָקִים רַבִּים מֵעֲווֹנוֹתָיו עַל יְדֵי תְּשׁוּבָתוֹ. וּמִכָּל מָקוֹם אַל יַנִּיחַ יָדוֹ מִלְּהִזָּהֵר הַרְבֵּה שֶׁלֹּא לְהִכָּשֵׁל בְּשׁוּם חֵטְא שֶׁבֵּין אָדָם לַחֲבֵרוֹ, וּלְתַקֵּן כָּל מַה שֶּׁיּוּכַל מֵהֶעָבָר בְּדֶרֶךְ חָכְמָה וְאֹמֶץ רוּחַ מְאֹד, «הִנָּצֵל כִּצְבִי מִיָּד וּכְצִפּוֹר מִיָּד יָקוּשׁ»: אֲבָל אַל יִפֹּל לִבּוֹ עָלָיו עַל הַחֲלָקִים שֶׁלֹּא סִפְּקָה יָדוֹ לְתַקְּנָם, כִּי אִם יֲַחזִיק בְּמָעֹז הַתּוֹרָה וַעֲבוֹדַת ד’ בְּכָל לֵב בְּשִׂמְחָה, בְּיִרְאָה וּבְאַהֲבָה.

Естественная боязнь греха — это здоровая человеческая природа  в отношении общей морали; и это же — особая природа Израиля, если речь идёт о всяком грехе и нарушении с точки зрения Торы и заповедей, — наследия общины Яакова. И эта особая природа возвращается к евреям лишь благодаря изучению Торы народом: изучению Торы ради взращивания мудрецов, талмидей хахамим, а  также изучению Торы в установленное для этого время широкими слоями народа. И невозможно, чтобы вернулся Израиль к своему прежнему здоровью, (способности) жить природной жизнью, пока не вернётся к нему так же его духовная природа во всей полноте, а один из её аспектов, наиболее сильный из них, это естественная боязнь греха, избегание его и потребность в непременной тшуве, если вдруг, не дай Б-г, окажется в его руке какой-либо грех или преступление.

 И когда окрепнет жизненная сила народа, когда (сможет)  охватить все стороны (его жизни), тогда прекратится брожение, омрачающее  сознание, и национальные институты также придут к тому, чтобы включить в число  постоянных направлений своей работы возвращение к отличающей Израиль глубокой естественной нравственности, которая чувствительна к различию в толщину волоса между запрещённым и разрешенным; и все тонкости Закона Торы и постановлений Мудрецов будут признаны, как пути, (ведущие к раскрытию ) уникальной сущности (народа Израиля), без которых  вовсе невозможна свежая национальная жизнь.

4

Моральные дефекты, корень которых — отклонение от естественной нравственности, завершают своё действие через отклонение от нравственности Б-жественной — отход от религии. Оставление заповедей Всевышнего и бунт против них,  что есть ужасающее моральное падение, приходит к человеку не иначе как через страшную погруженность в грубость материальной жизни. Возможно, в течение некоторого времени может блуждать поколение, всё или частично, в (некоторых) странах и областях, пораженное нравственной слепотой такого рода, что вовсе не будет чувствовать морального падения, которое есть в отходе от законов Б-га. Однако, из-за этого не потеряет вещь своей ценности, тшува всегда готова прийти и раскрыться; ведь болезнь забвения духовного мира не сможет занять прочного положения в человеческой природе, подобной источнику, который (может быть) замутнён, (но потом) возвращается к (прежней) прозрачности.

ג.

יִרְאַת חֵטְא הַטִּבְעִית הִיא הַטֶֶּבַע הָאֱנוֹשִׁי הַבָּרִיא בְּיַחַס לַמּוּסָר הַכְּלָלִי, וְהִיא הַטֶּבַע הַיִּשְׂרְאֵלִי הַמְיֻחָד בְּיחַשׂ לְכָל חֵטְא וְעָווֹן מִצַּד הַתּוֹרָה וְהַמִּצְוָה מוֹרָשָׁה קְהִלַּת יַעֲקֹב. וְאֵין טֶבַע זֶה חוֹזֵר לְיִשְׂרָאֵל כִּי אִם עַל יְדֵי תַּלְמוּד תּוֹרָה בְּהָמוֹן, תַּלְמוּד תּוֹרָה לְגַדֵּל תַּלְמִידֵי חֲכָמִים, וְתַלְמוּד תּוֹרָה שֶׁל קְבִיעוּת עִתִּים לַתּוֹרָה לֶהָמוֹן הָרָחָב. וְאִי אֶפְשָׁר שֶׁיַּחֲזֹר יִשְׂרָאֵל לְאֵיתָנוֹ לִחְיוֹת חַיִּים טִבְעִיִּים כִּי אִם כְּשֶׁיָּשׁוּב לוֹ גַּם טִבְעוֹ הָרוּחָנִי בִּכָל מִלּוּאָיו, שֶׁאֶחָד מֵהֶם, וְהַיּוֹתֵר חָזָק שֶׁבָּהֶם, הוּא זֶה הַטֶּבַע שֶׁל יִרְאַת הַחֵטְא, הַסִּלּוּד מִמֶּנּוּ, וּתְבִיעַת הַתְּשׁוּבָה הַקְּבוּעָה אִם נִזְדַּמֶּן חָלִילָה לְיָדוֹ אֵיזֶה דְּבַר עֲבֵירָה וְעָווֹן. וּבְהִתְגַּבְּרוּת כֹּחַ הַחַיִּים שֶׁבָּאֻמָּה, בְּהַקִּיפוֹ אֶת כָּל צְדָדָיו, תִּפָּסֵק הַתְּסִיסָה הַמַּעֲכִירָה אֶת הַדַּעַת, וְהַמַּכְשִׁירִים הַלְּאֻמִּיִּים יָשׁוּבוּ כֻּלָּם לְהִתְעַסֵּק גַּם כֵּן בִּדְבַר הַקְּבִיעוּת שֶׁל הַהַחֲזָרָה אֶל הַטִּבְעִיּוּת הַמּוּסָרִית הָעֲמֻקָּה וְהַמְיֻחֶדֶת לְיִשְׂרָאֵל, שֶׁהִיא מְדַקְדֶּקֶת כְּחוּט הַשַּׁעֲרָה בֵּין אָסוּר לְמֻתָּר, וְכָל דִּקְדּוּקֵי תּוֹרָה וְדִקְדּוּקֵי סוֹפְרִים יֻכְּרוּ לְמַהְלְכֵי חַיִּים עַצְמִיִּים, שֶׁאִי אֶפְשָר כְּלָל לְחַיִּים לְאֻמִּיִּים רַעֲנַנִּים מִבַּלְעָדָם. 

ד.

הַפְּגָמִים הַמּוּסָרִים שֶׁהַשֹּׁרֶשׁ שֶׁלָּהֶם הוּא הַנְּטִיָּה מֵהַמּוּסָר הַטִּבְעִי, הִנָּם גּוֹמְרִים אֶת פְּעֻלָּתָם עַל יְדֵי נְטִיָּה מֵהַמּוּסָר הָאֱלֹהִי שֶׁל נְסִיגָה מֵהַדָּת. הָעֲזִיבָה וְהַמְּרִידָה נֶגֶד מִצְווֹת ד’ הִיא יְרִידָה מוּסָרִית נוֹרָאָה, אֵינָהּ בָּאָה לָאָדָם כִּי אִם עַל יְדֵי שִׁקּוּעַ נוֹרָא בְּגַסּוּת הַחַיִּים הַחָמְרִיִּים. יֵשׁ אֶפְשָׁרוּת שֶּאֵיזֶה מֶשֶׁךְ זְמַן יִסְתַּבֵּךְ דּוֹר, בִּכְלָלוֹ אוֹ בַּחֲלָקָיו, בִּמְדִינוֹת וּבִמְחוֹזוֹת, בִּסְבַךְ עִוָּרוֹן מוּסָרִי כָּזֶה, עַד שֶׁלֹּא יָחוּשׁ כְּלָל אֶת הַיְרִידָה הַמּוּסָרִית שֶׁיֵּשׁ בַּעֲזִיבַת חֻקֵּי ד’. אֲבָל לֹא מִפְּנֵי זֶה יְאַבֵּד הַדָּבָר אֶת עֶרְכּוֹ, הַתְּשׁוּבָה הִיא תָּמִיד מֻכְרַחַת לָבוֹא וּלְהִתְגַּלּוֹת, כִּי הַמַּחֲלָה שֶׁל שִׁכְחַת הָעוֹלָם הָאֱלֹהִי לֹא תּוּכַל לָקַחַת מַעֲמָד אֵיתָן בְּטֶבַע הָאָדָם, דִּמְיוֹנָהּ כְּמַעְיָן נִרְפָּשׁ וְחוֹזֵר לִצְלִילוּתוֹ.