Орот а тшува
Глава пятая
Боль греха, страдания тшувы и её исцеляющий свет.
6*
Тшува предшествует (сотворению) мира, и поэтому она — основа мира. Полнота жизни невозможна без продолжающегося раскрытия её сущностной природы, а поскольку природа сама по себе не способна к рефлексии и критике, то, с этой стороны, грех неизбежен. И нет человека праведного на земле, который делал бы (только) добро и (никогда) не грешил.
Но отрицание сущностной природы жизни ради того, чтобы человек не грешил, само по себе есть гораздо больший грех: “и искупит его от греха, который (взял он) на душу”.
Поэтому тшува исправляет дефект и возвращает мир и жизнь к их источнику именно через раскрытие высшей основы их (природной) сущности, — мира свободы, — и именно поэтому Всевышнего называют “Бог жизни ”.
7
Будущее раскроет удивительное мужество тшувы, и это раскрытие заинтересует мир несравненно больше, чем все чудесные явления, которые он привык созерцать на всех просторах жизни и действительности. И это новое открытие привлечёт к себе все сердца своей необычностью, настолько, что влияние его духа распространится на всех; и тогда настанет настоящее возрождение мира, и исчезнет грех, и будет истреблён дух нечистоты, и всё злодейство развеется, как дым.
8
Общность Израиля, с её обострённой духовной чувствительностью, — первая в мире в отношении тшувы. Она — тот слой мира, в котором сокровенная сила тшувы раскроется прежде всего, (так как) ей присуще (естественное) побуждение к соответствию с отсветом Божественности в мире, в котором нет греха и искажения.
И каждое отступление с её стороны от этого свойства нарушает цельность характера этого народа. Но в конце концов её мощная сила жизни преодолеет все препятствия, и совершенное здоровье придёт к ней и начнёт пульсировать в ней, (пробуждая), и свет тшувы явится ей первой. А после этого она станет особым каналом, изливающим жизненный сок страстного желания утончённой тшувы на весь мир в целом; осветить его и восстановить его уровень.
*ו.
הַתְּשׁוּבָה קָדְמָה לָעוֹלָם, וּלְפִיכָךְ הִיא יְסוֹד הָעוֹלָם. שְׁלֵמוּתָם שֶׁל הַחַיִּים הִיא דַּוְקָא עִם הֶמְשֵׁךְ הִתְגַּלּוּתָם עַל פִּי טִבְעָם הָעַצְמִי. וְכֵיוָן שֶׁהַטֶּבַע מִצַּד עַצְמוֹ אֵינוֹ בַּעַל הִסְתַּכְּלוּת וְהַבְחָנָה, הֲרֵי הַחֵטְא מֻכְרָח הוּא מִצַּד זֶה. וְאֵין אָדָם צַדִּיק בָּאָרֶץ אֲשֶׁר יַעֲשֶׂה טּוֹב וְלֹא יֶחֱטָא. וּבִיטּוּל עֶצֶם טִבְעִיּוּתָם שֶׁל הַחַיִּים, כְּדֵי שֶׁיִּהְיֶה הָאָדָם בִּלְתִּי-חוֹטֵא, זֶהוּ עַצְמוֹ הַחֵטְא הַיּוֹתֵר גָּדוֹל, «וְכִפֶּר עָלָיו מֵאֲשֶׁר חָטָא עַל הַנָּפֶשׁ». עַל כֵּן הַתְּשׁוּבָה מְתַקֶּנֶת אֶת הַקִּלְקוּל וּמַחֲזִירָה אֶת הָעוֹלָם וְאֶת הַחַיִּים לִמְקוֹרוֹ דַּוְקָא בְּגִילּוּי יְסוֹד עַצְמִיּוּתָם הָעֶלְיוֹן, עוֹלַם הַחֵירוּת, וְעַל שֵׁם כָּךְ מְכַנִּים שֵׁם ד’ אֱלֹהִים חַיִּים.
ז.
הֵֶעָתִיד יְגַלֶּה אֶת הַפְּלִיאוֹת שֶׁל גְּבוּרַת הַתְּשׁוּבָה, וְיִהְיֶה גִּלּוּי זֶה מְעַנְיֵן אֶת הָעוֹלָם כֻּלּוֹ בְּאֵין-עֲרֹךְ הַרְבֵּה יוֹתֵר מִכָּל הַחֶזְיוֹנוֹת הַמַּפְלִיאִים, שֶׁהוּא רָגִיל לִרְאוֹת בְּכָל מֶרְחֲבֵי הַחַיִּים וְהַמְּצִיאוּת. וְהִתְגַּלּוּת חֲדָשָׁה זוֹ תִּמְשֹׁךְ אֶת לֵב הַכֹּל בִּפְלִיאָתָהּ, עַד כְּדֵי לְהַשְׁפִּיעַ עַל כֻּלָּם מַרוּחָהּ, וְאָז יָקוּם הָעוֹלָם לִתְחִיָּתוֹ הָאֲמִתִּית, וְיֶחְדַּל הַחֵטְא, וִיבֹעַר רוּחַ הַטֻּמְאָה, וְהָרִשְׁעָה כֻּלָּהּ כְּעָשָׁן תִּכְלֶה.
ח.
כְּנֶסֶת יִשְׂרָאֵל, בְּהַרְגָּשָׁתָהּ הָרוּחָנִית הָעוֹדֶפֶת, הִיא הָרִאשׁוֹנָה בָּעוֹלָם לִתְשׁוּבָה, הִיא הַחֲטִיבָה הָעוֹלָמִית שֶׁסְּגֻלַּת הַתְּשׁוּבָה תִּתְגַּלֶּה בָּהּ תְּחִלָּה; הִיא נִדְחֶפֶת לִהְיוֹת מֻתְאֶמֶת עִם הָאוֹרָה הָאֱלֹהִית בָּעוֹלָם, שֶׁאֵין בָּהּ חֵטְא וְעָווֹן. וְכָל נְסִיגָה מִתְּכוּנָה זוֹ מִצִּדָּהּ הֲרֵי הִיא פּוֹגֶמֶת אֶת שְׁלֵמוּת אָפְיָהּ שֶׁל אֻמָּה זוֹ, שֶׁסּוֹף סוֹף כֹּחָהּ הֶחָזָק בַּחַיִּים יְנַצֵּחַ אֶת הַהַפְרָעָה, וְהַבְּרִיאוּת הַשְּׁלֵמָה תָּבוֹא אֵלֶיהָ וּבְרֹב כֹּחַ תָּחֵל לְפַעֲמָהּ, וְאוֹר הַתְּשׁוּבָה יוֹפִיעַ בָּהּ בָּרִאשׁוֹנָה. וְאַחַר כָּךְ תִּהְיֶה הִיא הַצִּנּוֹר הַמְיֻחָד הַמַּשְׁפִּיעַ אֶת לְשַׁד הַחַיִּים שֶׁל תַּאֲוַת הַתְּשׁוּבָה הָעֲדִינָה עַל כָּל הָעוֹלָם כֻּלּוֹ, לְהָאִיר אוֹתוֹ וּלְקוֹמֵם מַצָּבוֹ.